Пошёл к колонке. Действительно, скользко! Покачал ручку, — в недрах трубы рыкнуло, ещё — из трубы-носика ударила тугая струя воды, разбиваясь на мелкие брызги о покрывающий землю лёд. Это хорошо, что сейчас морозец, это нам на пользу! Быстро схватится.

Повесил на крюк бомжевский рюкзак, пристроил так, чтобы вода набиралась в него, и вновь принялся качать ручку. С фырканьем вода ударила в рюкзак, быстро его наполняя. Поодаль протестующе что-то пискнул Лерыч, — и заткнулся от Женькиной затрещины. Только бы пацан не поспешил.

Почти бегом, на полусогнутых, на вытянутых руках оттранспортировал рюкзак с льющейся из него через дырочки водой к калитке Эдички, щедро полил вычищенную до кирпича и плитки землю. Хотя план заключался не в этом, но как вспомогательный фактор — пойдёт. Вспомнил высказывание известного русского историка Ключевского: «Всякий большой успех слагается из множества предусмотренных мелочей». Внутренне усмехнулся, — надо же, вот и Ключевского приплёл к разборкам с этим проститутом; знал бы старик, в каком контексте его вспоминать потомки будут!..

Ещё два раза сходил, тщательно пролив водой землю возле калитки. Осмотрелся, мельком взглянув на неработающую, как утверждал Лерыч, камеру над воротами. Так. Вон там позицию у забора и займу. Не очень далеко — метров пятнадцать. Главное, чтоб тот вышел… Плохо, вообще — всё просматривается; хоть бы какие кусты или дерево! — и они есть: и дерево, и засыпанные снегом очень удачные кусты, — но они далеко, метров 30, - это уже много. Оттуда не достать.

Швырнул уже заледеневший рюкзак напротив калитки, — тоже пусть будет, для отвлечения внимания.

Подошёл к по-прежнему стоявшим поодаль Женьки с бомжом, забрал у Женьки «аркебузу», осмотрел:

— Ну, Жень, сейчас минут двадцать подождём, — и начинаем!..

— Чего, чего начинаем?? — встрепенулся бомжик, — Ты мой рюкзак зачем бросил??

— Лерыч, заткнись! — посоветовал ему Владимир, — Это нужно для плана. Получишь свой рюкзак, что ты переживаешь, и не свой — а новый! Не ной только пока.

— Чо ты, чо ты!.. — начал храбриться бомж, — Думаешь, крутой, что ли? Думаешь, если у вас ствол есть, так и…

— Глохни! — коротко, бомжу. И Женьке, — Отойдём…

Отошли; ещё раз повторил инструкции; Женька согласно кивал, — типа всё понял, всё помнит.

— Жень, но башке его не бей… Не самое сильное это у него место; сразу отключится, а это не надо. Надо полноценную драку, с криками и всё такое. Ещё. Мы ж его не обыскивали — а надо бы. Ствола у него точно нет; а вот нож есть наверняка. Ты имей ввиду — он чмо чмом, но здоровый. Я с ним тогда, в коттедже, боролся не сказать чтобы легко, — я, правда, не готов был. Он со спины напал, и сразу доской!.. сволочь. За это ему тоже вломи, хорошо? Справишься?

— А то! — отмёл сомнения Женька, — Да я его как того Славку, — хоть одними ногами!

— Не, Жень, ты не форси! Тогда вокруг пацаны были, я был — растащили бы. А сейчас ты один! Так что осторожно. Но — со всем возможным зверством! Сможешь?

— Да сделаю, чо ты! — Женька был сама уверенность.

— Это должно быть как договорной боксёрский матч: можешь соперника положить в первом раунде, но зрители же купили билеты и имеют право на зрелище. Вот и тянут до двадцатого. Шоу надо.

— Понял, не тупой.

— Беретту дай?

— Полай! — Женька тут ответил хамски, — Ты, Американец, можешь на меня обижаться, но пистолет я тебе не дам! Ты чо-то как-то легко оружие проёбываешь!

— Блин, Женя… — Владимир постукал в землю каблуком, подыскивая аргументы, и не нашёл таковых, — А, может так и лучше. Лупцану картечью с этого агрегата; куда-нибудь да попадёт: дистанция детская. Главное ошеломить, чтобы сразу выстрелить не мог; хотя б секунд на десять, — а там я его достану! И ты тоже — как выстрел, — бросаешь бомжа, и рывком к воротам! По обстановке: валишь тех, кто, может быть, с ним выйдет. Или, может, не он выйдет, а помогальник его. Главное, чтобы входную дверь не успели закрыть… Впрочем, я ближе буду; но и ты тоже — имей ввиду!

— Да имею я, имею… Бля, как холодно-то! Аж сопли в носу хрустят! Билли, чо тянуть-то? Там уже каток — давай, понеслась??

— Ну, наверно… Хотя, может, ещё подождать; пусть крепче подмёрз… — он оглянулся через плечо Женьки, и увидел удирающего вдоль улицы Лерыча.

— Ах ты ж сука! Сматывается!

И действительно, заподозривший что-то неладное Лерыч, пока они разговаривали, ринулся шаткой рысцой вдоль по улице, наплевав и на рюкзак, и на перспективы разжиться двумя бидонами технического спирта на паях с новыми знакомыми. Но… знакомые оказались не по уровню крутыми; и Лерыч решил не рисковать.

— Стой, сука! — вполголоса выкрикнул Женька.

— Ну что — понеслась! — решился и Владимир, — Догоняй, тащи сюда урода; а я — в засаду!

И, в свою очередь, устремился через улицу к зелёной ограде из профиля.

Так. Петли у калитки здесь — открывается в эту сторону. Это тоже учесть. Занять сейчас позицию…

— Стой, падла, стой, гад!!! — заорал Женька уже в полный голос, настигая Лерыча.

Владимир пробежал несколько шагов, оглянулся. Близко. Ещё чуть подальше. Быстро лёг на спину, ногами к калитке. Пусть, даже если обратит внимание, решит что пьяный, или что труп тут между делом образовался, — прямой и непосредственной опасности для него не представляет.

Приготовил «аркебузу». Ну и дубина!.. Ну ничего — лишь бы на один выстрел хватило! Взвёл боёк на шпингалете, проверил как держится. Нормально. Теперь только навести и нажать! Пусть нам повезёт! Ну пожалуйста! — обратился он мысленно непонятно к кому.

ШТУРМ БОРДЕЛЯ

— Стой, паскуда, что упёр?? — заорал в полный голос, как договаривались, Женька. Он уже догнал бомжа, сбил его с ног подсечкой, и, схватив за шиворот, попытался в темпе протащить по улице, ближе к колонке. Однако Лерыч оказался не только против, но и активно и вполне результативно этому воспрепятствовал: схватил Женьку за руки и свалил. Завязалась возня в партере, прерываемая лишь сдавленными выкриками.

Владимира так и подмывало вскочить и броситься на помощь Женьке: он подозревал, что опустившийся, вонючий, но, тем не менее более взрослый и более тяжёлый Лерыч в борьбе справится с Женькой. Всё же в борьбе, в захвате у него есть преимущество… Как неудачно получилось! Рассчитывал на драку с криками, а получилась какая-то возня; да ещё и опасная возня! — а ну как бомж прирежет сейчас Женьку, или придушит??

Находиться в бездействии было невыносимо, но он сдержал себя — не для того они всё это затеяли, чтобы вдвоём отбуцкать какого-то бомжа! Так что пусть Женька сам справляется!

И, — ура! — Женька смог вывернуться из цепких объятий Лерыча, поднялся, отпрыгнул — и вновь бросился в драку; но теперь уже не позволяя взять себя в захват. Улицу огласили крики:

— Сволочь! Падла! Ворюга!! Брось что взял! Гад!!! — это кричал Женька ясно различимым юношеским фальцетом. В этом в том числе и был замысел — пусть соседи и сам Эдичка поймут, что тут какой-то пацан прихватил что-то укравшего мужика — и вовсю идёт разборка! Именно — между мальчишкой и мужиком; то есть не опасно: оба заняты; — и интересно: и чем кончится, и из-за чего, собственно, сыр-бор?

— Ааа, каз-зёл! Петух топтаный! Пар-раша! — ругался самыми страшными зоновскими ругательствами Лерыч, отмахиваясь от мальчишки, — Сука! Ливер выпущу!!!

Драка очень быстро из «постановочной» переросла в полноценное побоище практически равных противников: Лерыч был старше и тяжелее, Женька шустрее и злее.

Бах! Трах! По улице раздавались звуки ударов, выкрики, матерщина, остервенелое сопение, топот, возня, — словом весь звуковой ряд остервенелой уличной драки.

Так прошла минута, ещё тридцать секунд. Владимир, лёжа на спине, пряча «аркебузу» сбоку себя, не сводил глаз с зелёной калитки. Но открылась калитка совсем не там, — скрипнула дверь в заборе дома наискосок-напротив, совсем недалеко от места схватки. Осторожно высунулся мужчина в наброшенной на плечи куртке, с чем-то явно стреляющим в руках. Владимир в очередной раз испугался: а ну как сейчас, не мудрствуя лукаво, возьмёт да пальнёт сейчас в дерущихся возле его забора?? Чёрт его знает, как у них тут заведено. Вряд ли тут участковый есть или ещё какой-нибудь орган власти…