Отступив от лежащего, Лерыч предварительно плюнул смачно ему в разбитое лицо, не попал; затем поднял «аркебузу», и, оттянув шпингалет, поставил его на задержку. Прицелился лежащему в лицо, и, предвкушая оглушительный выстрел, открыв рот и прищурившись, чтобы вдруг в глаза не попали ошмётки от разнесённого выстрелом почти в упор черепа, нажал на хреновину, которая заменяла в «аркебузе» спуск.

Раздался щелчок, выстрела не последовало.

Ахтыжбля! Ёбаный кочерга! Сука, нах! … — Лерыч многосложно выругался, а раненый в это время исторг ещё один стон и выдул на губах очередной кровавый пузырь.

Не, нахуй, я тя щас по-простому! — остервенившись, Лерыч перевернул «аркебузу» и саданул Артурчику прикладом в лоб, содрав ему кожу до кости! Ещё раз, ещё! Да, бля, я тебя щас в мясо, в фарш, нах, грёбаный экибастуз!

Чтобы удар получался сильнее, он перехватил «аркебузу» за ствол обоими руками, и, воздев над головой Артурчика, сильным толчком обрушил её приклад на голову лежащего… Грохнул оглушительный выстрел; заряд дроби с расстояния менее полуметра попал Лерычу в лоб, снеся верхнюю часть черепа. Всплеснув руками, Лерыч упал на спину; тело его выгнула судорога.

После выстрела прошло не меньше получаса; Лерыч давно затих; когда дверь, подпёртую снаружи шваброй, кто-то осторожно попытался изнутри открыть…

Дверь не подавалась, и её оставили было в покое; но через десять минут попытки открыть возобновились. Безрезультатно; но с каждым толчком, мало-помалу, на пару миллиметров всего, но тумбочка, в которую упиралась швабра, сдвигалась в сторону.

Изнутри почувствовали, что дверь хоть и понемногу, но подаётся, и удвоили усилия. Так, понемногу, враскачку, щель в двери росла, тумбочка сдвигалась; и, наконец, швабра упала, освобождая дверь.

Из-за двери выглянула женщина лет сорока, с настороженным, когда-то бывшим, возможно, красивым лицом. Обвела взглядом коридор, бросила взгляд в холл.

— Мам… Что там? — послышался из-за её спины детский голос. Оглянувшись назад, она строго сказала:

— Сиди на диване, не вставай! Я сейчас приду, только посмотрю, что там!.. — и вышла осторожно в коридор, держа в руке молоток.

Через десять минут, обойдя весь дом, выглянув во двор и увидя лежащий у порога и труп Хохлатого, она поняла, что стала в доме единоличной хозяйкой.

О ВРЕДЕ ЛЮБОПЫТСТВА

Завтрак подходил к концу. Олег без аппетита ковырялся вилкой в жареной картошке и размышлял. Перед ним лежал раскрытый блокнот и карандаш; и, отрываясь время от времени от еды, он делал в нём пометки, составлял своего рода план на сегодня.

Сделать нужно было много; всё, наверное, и не успеть, но надо постараться. С тех пор как прошла та неделя, что он отвёл мысленно на возвращение «экспедиции за Элеонорой», потом ещё неделя, потом десять дней, — он постоянно старался быть занятым, чтобы работой отвлечь себя от тяжёлых мыслей.

«Экспедиционная команда» ушла, и как в воду канула! Последнее сообщение по радио было что «прибыли на место; маскируем машину; выдвигаемся через лес к деревне, пока всё идёт по плану» — и всё, как обрезало! Что могло пойти «не так», почему за столько времени они не то что не вернулись, но и не дали о себе знать? — он терялся в догадках.

Картины возможно произошедшего с ними рисовались перед внутренним взором одна диче другой: вот они набрели на минное поле… откуда там, чёрт побери, могло быть минное поле?? — но всё-так… а вдруг? Вдруг деревню обнесли минами? Валя говорила, что у них там жёсткая конфронтация с местными. Но Толик — тёртый калач, он не сунулся бы так вот, надурняк, на мины, будь хоть какая-то опасность. Опять же, миной, одной, не могло накрыть ведь всех, — кто-нибудь бы вернулся к машине и сообщил, запросил бы помощь.

Или нарвались на засаду? Какая, к чёрту, в зимнем лесу может быть засада, против кого? Тем более что шли они не сами по себе, а с проводником; с этой самой Валей; которая сама, считай, местная; знает все расклады и на местности ориентируется. Не могла же она сама быть заслана к ним в Башню с целью выманить самую боеспособную часть гарнизона «под молотки», как говорят блатные — это было бы уж совсем фантастично!

Нет, понятно, что «засада» — это был, в принципе, возможный вариант, — мало ли какие у них там, у местных, разборки; могли и угодить; но опять-таки — Толик далеко не мальчик, и с ним совсем не пацаны… хм, с другой стороны, — ну как не пацаны; Серый вот ещё по всему так конкретно пацан… да и Бабах тоже — в жопе ветер играет временами! Но всё же — не желторотые юнцы; дисциплину знают; с оружием обращаться умеют; да и вооружены по нынешним временам превосходно! — как можно так попасть… Хотя, конечно, скажем, пулемётной очереди всё равно и сколько вас, и как вы вооружены…

Или, может, кто-то из них ранен, и они отлёживаются у местных, не рискуя транспортировать? Тогда логично было бы послать кого-нибудь к машине, чтобы сообщили о произошедшем, — ведь прекрасно понимают, как он тут с ума сходит! Нет, обязательно сообщили бы!

В результате долгих, всесторонних и мучительных раздумий и догадок, Олег решил, что он нашёл единственно возможный ответ на загадку: что-то случилось с машиной!

Да, это тоже было маловероятно; но всё объясняло: всей группой, вчетвером, они выдвинулись к деревне — и в это время, пока они отсутствовали, что-то и произошло! Что? Ну, например, машину угнали. Кто-то, бродя по лесу, нашёл машину и угнал… Хм… Толик не такой дурак. Оставленную Толиком машину без очень специальных знаний и специфических деталей было не угнать. Нууу… тогда мог, скажем, снять рацию как несомненную ценность, а машину со зла уничтожить!

Это действительно многое объясняло — и почему не сообщили о очередном этапе операции; хотя бы — нашли или нет Белку, что планируют делать в дальнейшем; и почему не вернулись до сих пор в Башню. Да, это всё объясняло! — без рации и без машины они, даже находясь в полном здравии, не могли бы ни сообщить о произошедшем, ни вернуться так быстро. Они вынуждены бы были искать местную машину — и далеко не факт, что это было бы легко! — или выбираться пешком; а это, что ни говори, через пусть и дырявую, но «линию фронта», было нелегко и заняло бы немало времени!

Конечно, зная брата, Олег не сомневался, что никакие моральные соображения не удержали бы того от очередного гопнического угона любого транспортного средства, на котором можно было бы добраться домой; начиная от малолитражки и кончая БМП; и, если бы при этом пришлось бы кого-то убить — тоже за этим дело бы не встало. Но какова там реальная обстановка? — в последнем разговоре с братом Олег всячески просил его не рисковать без необходимости; особенно — не рисковать жизнью Сергея! — Толян клятвенно обещал…

Так может быть сейчас они, не желая рисковать, пешком, понемногу, и выходят на Мувск? Это многое объясняло. Во всяком случае отгоняло мрачные мысли о том, что что-то случилось непоправимое.

И потому Олег, сам убедив себя в том, что ничего фатального не произошло, а имеет место быть лишь незапланированная задержка, всячески старался отвлечь себя от мрачных мыслей работой.

Работы было полно.

Новые, «вольнонаёмные» пеоны разгребли завалы ломаной мебели на лестничных пролётах, той, что прежде представляла собой баррикады, так успешно преградившие путь боевикам Старшóго; но Олег решил на этот раз не сосредотачиваться на возможности чисто боя в самой Башне, поскольку и фокус, однажды исполненный и разоблачённый, уже не фокус; и огневая мощь Башни существенно возросла. Теперь можно было думать о том, как дать бой потенциальным врагам «на дальних подступах», то есть до проникновения в собственно Башню.

Для этого Олег разрабатывал несколько своих оригинальных идей.

Пеоны были отправлены в подвал, в помощь Кроту; а сам он больше недели делал и опробовал разного рода варианты реализации этих своих идей.