Кроме того Зулька слегка перетрусила, — а вдруг для него это принципиально — чтоб его девушка не курила?? Вот ведь! — чёрт дёрнул понтонуться с этими сигаретами!

— Не! — как могла равнодушно сказала она, — Я не курю в общем-то. Так, могу за компанию. Иногда. Редко, то есть. А вообще — нет.

Она даже хотела было с равнодушным видом смять и швырнуть пачку за бруствер; но всё же решила, что это будет уж слишком! — и аккуратно убрала пачку обратно в карман.

Сергей покивал одобрительно; сунул руку во внутренний карман куртки и выудил оттуда — вот это да!! — начатую пачку жвачки «Орбит».

— Хочешь?

— Давай! — Зулька протянула руку, и Сергей ногтём выдавил ей в ладонь белую подушечку. Потом себе в рот ещё одну.

— Фруктовая! — с наслаждением жуя резинку, сообщила Зулька, — Сто лет не жевала жвачки, честное слово! Уже и забыла, какая она на вкус!

— Угу. — согласился Сергей, — Как батя говорит: «Последний вкус цивилизации!» Он, правда, про коньяк это говорит.

— А у нас самогон только! — сообщила Зулька, окончательно поняв, что перед этим, реально «городским» парнем чем-то тут выпендриваться смешно и глупо, — Мы на мену гоним, вернее, когда мена с деревней ещё была. Ну и — на всякие экстренные случаи. А вообще в общине сухой закон. По празднику только если. Но я — не пью! — заверила она.

— У нас много… — между делом, как и про сигары, поведал Крыс, — Коньяк там… французский. Портвейн. Вино… Но мы тоже — редко…

— А у нас корова есть! — вспомнила Зулька о том, что для парня из каменных джунглей явно будет экзотикой, — Зорька! И у неё молоко! Для детей только правда…

— Да ты что?.. — восхитился Крыс, — Настоящая корова! Вот это да! Покажешь?

— А то!

— А у нас летом йогуртов было завались — коробок восемь, самых разных, ей-богу не вру! Это когда «Гектор» выносили — мы тоже маленько поучаствовали. Так потом две недели только ими обжирались!

— Класс! — восхитилась Зулька.

Общение шло на лад; она и её новый знакомый явно всё больше проникались взаимной симпатией.

ГОРОДСКИЕ НЕЯСНОСТИ

Хорошо, что снег не чистят. И хорошо, что темно.

Гузель на Орлике медленно, шагом, пробиралась к центру, чтобы найти тот адрес, что оставил Владимир как резервный. И цокот копыт по асфальту тут был бы совершенно неуместен. Вообще въезжать в город на лошади был огромный риск — но что делать? Не оставлять же Орлика где-то. Может обойдётся. И потому она ночью, где верхом, где осторожно, пешком, ведя коня под уздцы, пробралась через окраины ближе к центру. Достаточно удачно; во всяком случае никто не остановил. Она убеждала себя, что наверное никто и не видел — это тоже было вполне возможно: хотя окраины Оршанска, застроенные в основном пятиэтажками и частным сектором, судя по протоптанным там и сям дорожкам и доносившимся запахам, были вполне обитаемы; сами обыватели, закрывшись с наступлением ночи на все замки и спрятавшись за светомаскировкой, едва ли следили за обстановкой на улице — нас не трогают и ладно. А пару постов с бронетехникой они с Орликом счастливо обошли, издалека определив их по свету, звуку и запаху.

Гузель плохо ориентировалась в Оршанске, и имела очень смутное представление, где находится тот адрес; к тому же ночь, спросить не у кого — но что же делать? Приходилось опять-таки рисковать и рассчитывать на удачу.

Этот адрес был последней надеждой. В общем она рассчитывала, что добравшись до коттеджа — а путь к коттеджу Виталия Леонидовича Владимир нарисовал вполне понятно, в привязке к хорошо видным ориентирам, — она решит все вопросы с поисками: либо Володя будет там, в коттедже; либо его друзья там подскажут и помогут его найти в городе.

Коттедж-то она нашла достаточно легко, — но увы, как и окружающие его другие, он также был пуст, и дочиста разграблен! Это было ужасным потрясением; она бродила по пустым загаженным комнатам, где успели отметиться бомжи; желая найти хоть какую-то зацепку что тут произошло, и, главное, что с Володей, — но никаких следов, никаких! Коттедж явно штурмовали, о чём свидетельствовали и пулевые выбоины на стенах, и разбитые взрывом бронеставни; и россыпи стреляных гильз внутри. Нашла она и комнату, где была взорвана граната и на полу сохранились чёрные пятна, очень похожие на кровь, — но чья кровь, как всё кончилось для защитников?.. Тел не было; а может быть тела были внизу, в подвале — туда она побоялась спускаться даже с фонариком, таким мёртвым холодом оттуда тянуло. Там явно не было никого живого.

Побродив по коттеджу, она не нашла ничего, что подсказало бы судьбу его обитателей… Хотя какие могли тут быть сомнения? — коттедж взяли штурмом явно не для того, чтобы переправить его защитников в санаторий; но был ли среди них Володя?.. Она боролась с собой, пытаясь всё же заставить себя спуститься в подвал и посмотреть там: что-то подсказывало ей, что трупы просто сбросили туда. Но не могла себя заставить… Нет, это было совершенно невозможно! Если бы она сейчас нашла труп Владимира, то вся её «экспедиция» в Оршанск теряла всякий смысл — что делать дальше? Это не считая того, что сердце её было бы окончательно разбито. Она ведь любила Владимира — себе она вполне отдавала в этом отчёт. Найди его мёртвым — что делать дальше?? Как жить?

А так — оставалась надежда, что он, возможно, в городе — он написал и адрес квартиры, и адрес своего ресторана, «злачного места», как он его назвал: «Заря Регионов» или «Заря над Регионами» кажется; он сказал, что «в городе его все знают». Оставалось пробраться в город и искать его там…

Чёртова сестрёнка! — если бы Зулька не отказалась ехать в последний момент, можно было бы идти в город пешком, а Орлика оставить тут, под её присмотром… Пешком не так быстро, зато намного менее заметно. А так…

Она ещё раз прошлась по комнатам. Пустота. Кушать здесь ничего не осталось; и потому, видимо, даже жившие тут какое-то время бомжи покинули это место, оставив после себя лишь «лёжки» и «шалаши» из паласов, коврового покрытия, срезанного с пола; штор и не утащенных ковров; кучек фекалий по углам…

Одна комната раньше явно принадлежала молодой девушке: со стильными офортами на стенах; в углу валялись кучей дорогие видимо в прошлом куклы с фарфоровыми лицами, Винни-Пух, ещё какая-то мелочь, обычно дорогая девичьему сердцу.

Шкафы были выпотрошены; видимо утащили всё постельное бельё… А вот носильное бельё… Среди бомжей, видимо, не было женщин.

Гузель опустилась на корточки и покопалась в куче. Надо же — прекрасный топик, отличные трусики, бюстик на косточках — как раз для… она, несмотря на трагизм момента, еле заставила себя оторваться от кучи белья. Не время. Но всё же пару трусиков и маечку, скомкав, сунула в карман куртки. Пригодятся. Уже несколько дней не переодевалась.

Да, надо в город…

Уже светало; а она всё ещё блуждала, не умея найти нужные адреса. Несколько с утра пораньше появившихся на улицах фигур при попытке к ним приблизиться шарахались от неё, скрываясь в переулках.

Они у себя, на пригорке, давно уже не имели информации, что же сейчас происходит в Столице Регионов. Радио давало очень противоречивую информацию: ни то Оршанск процветает и в нём царствуют закон и порядок; ни то — как говорило «Радио Мувск», — в Оршанске беспредел и бандитизм. В последнее верилось больше; но пока с этим Гузель не сталкивалась. Хотя что так шарахаются от неё одинокие прохожие? В конце концов это ведь большой город, столица Регионов; здесь должны быть какая-то власть! Хотя на одной из «политинформаций» Вовчик рассказывал, что тут произошёл, вроде бы, какой-то массовый расстрел, прямо на площади… Но, с другой стороны, если кто-то кого-то массово расстреливал — значит есть какие-то большие силы; пусть даже банды; а, как водится, если какая-то банда берёт верх — она и начинает называться «законной властью», — так объяснял Хорь. Не может же такой большой город быть без власти, не бывает такого; вон, у них в деревне, и то — целых две власти, двоевластие. Впрочем, наплевать на все эти власти; надо искать «Зарю Регионов» или тот адрес, где жил Владимир…