А вдали, у подножия пригорка, всё так же заунывно-надрывающе выла сирена, призывая на атаку и победу.

Сзади отрядовцев и хароновцев лежал в снегу один из «рабов»; и старательно, сцепив от напряжения зубы, крутил ручку ручной сирены, исторгавшей через раструб надрывный вой. Хотон ясно сказал ему: если сирена замолчит — расстреляю! Он и крутил…

Но сейчас и ему стало казаться, что вой «его» сирены странным эхом отдаётся в недалёком лесу с широкой, давно не езженной дорогой-просекой. Только «его» сирена с привизгом; а та — чаще, и с хрипотцой. Но… некогда прислушиваться; надо крутить!..

— Там бой, там бой идёт!! — кричал Женька, распахнув пассажирскую дверь кабины Слонопотама, и прислушиваясь.

Тяжёлая машина уверенно вгрызалась огромными рифлёными колёсами в снежную целину, оставляя за собой глубокую колею, в которой, сильно отстав, барахтался микроавтобус. Выл мотор; но стрельбу, сирену, и отдалённое редкое уханье разрывов слышно было прямо по курсу и здесь, в кабине.

Кажется… кажется, не то что не опоздали; но к самой раздаче… Через переговорную трубу из кунга неслись взволнованные выкрики, — там тоже всё слышали. Там вообще открыли люк в крыше, и по очереди высовывались наружу, глотая набегающий холодный лесной воздух и прислушиваясь к приближающейся канонаде.

Ясно было — что вот она, цель близка! Ясно было и то, что планировавшийся Владимиром план «проникновения» на Пригорок с последующим вооружением местного гарнизона и дальнейшими совместными действиями летит кверх тормашками, — судя по всему, они подоспели к самому «горячему»… И, как понимал Владимир, вглядываясь красными от ночного бдения за рулём глазами в снежную целину впереди, в бой вступать придётся с ходу! Хорошо, что он уже проходил с Женькой этой дорогой; и ориентировался, что там впереди… Если не сворачивать на объездную, выскочим к самому слону, левее нового кладбища и через базарчик…

Он нажал на тормоз, и Слонопотам послушно замер, продолжая рычать мотором на холостых оборотах.

— Чо ты, чоты, Билли!! — заорал, усовываясь обратно в кабину вместе с клубом холодного воздуха Женька, — Гони, чо ты встал??

— Глохни! — скомандовал Владимир, и Женька чётко понял смысл по интонации, — Матюшкин! Бегом в кунг! Женька! — рацию, связь с Петровичем! - пусть оставляет своих в машине, а сам бежит в кунг — лишний ствол будет задействован.

Развернувшись, заорал в переговорную трубу, перекрикивая гвалт в кунге:

— Затихли все!! Откройте дверь, — сейчас к вам переместятся Матюшкин и Петрович, — к пулемётам. Всем — как распределялись; по боевому расписанию! Все — к пулемётам; Матюшкин — в люк, с РПГ! Наташа на перезарядке, — и никаких препирательств!!..

— …Володя, Вовка!.. — послышался в переговорной трубе взволнованный донельзя голос Гузели, — Там очень часто стреляют! У нас на пригорке при таком бое патронов на полчаса, не больше! Надо спешить! — я боюсь, что… что мы можем не успеть!

— Успеем! — с уверенностью в голосе, но не в душе, заверил Владимир, — Теперь — успеем! Я… я сирену включу! — постараемся отвлечь их!

— Ну!! — это уже к Женьке, подпрыгивающему на сиденье от нетерпения у курсового пулемёта, — Ну!!! Вр-р-рагу не сдаё-ётся наш гордый Варяг!!..

— Пощ-щады никто не жала-а-ает!! — заорал азартно Женька, с лязгом передёргивая затвор ПК. Благо что всю ночь, чтобы не заснуть, они пели песни. Многие из которых были для Женьки, представителя «нового, компьютерно-макдональдсовского поколения», форменным открытием. Оказывается, — сделал он для себя внезапное открытие, — предки-то только и делали что воевали! И песни соответствующие!!.

Сзади едва слышно лязгнула захлопнутая дверь кунга. Из переговорной трубы донеслось Элькино:

— Капитан, команда на боевых постах и жаждет сражения!

Грозно рыкнув мотором, пустив из выхлопной трубы клуб сизого дыма, Слонопотам рванулся вперёд, в бой.

СВЕДЕНИЕ СЧЁТОВ

Выбравшись из дома бабы Насти, Андрюшка с Санькой шустро, по-пластунски, как учил Геннадий Максимович, поползли к окопам.

Время от времени Андрюшка, прикрыв шапку предусмотрительно захваченной из дома белой наволочкой, приподнимался и осматривал «диспозицию» в собственный монокуляр, — а проще говоря, в отломанную половинку старого театрального бинокля.

Будучи подростком рассудительным, тщательным и начитанным, — его любимой книгой была затрёпанная ещё советского издания «Книга будущих командиров»: популярное издание для школьников с цветными аляповатыми иллюстрациями, повествующими о войнах от Ганнибала и до Великой Отечественной, — Андрюшка сразу и правильно определил расстановку сил «на поле боя»: была попытка прорыва; враг был отбит; и сейчас накапливался-сосредотачивался для нанесения повторного удара! Несомненно, они с Санькой подоспеют как раз к решающему этапу сражения! Надо спешить! — там, в окопах, на поле боя, наверняка есть раненые и погибшие, — а, стало быть, есть и «свободное» оружие. Надо его найти, вооружиться — и принять участие в отражении!

Так нехитро рассуждая, он поделился соображениями с другом Санькой, — и тот полностью одобрил его решение. Забирая левее, стараясь передвигаться грамотно, не выставляя ни попу, ни голову, они поползли туда, где, как они знали, находился левый фланг окопов.

Добравшись до ближайшего хода сообщения, они скатились в него, и дальше стали передвигаться уже на четвереньках. Саньку сразу насторожило, что, хотя в окопе периодически попадались под ногами гильзы, самих обороняющихся как-то не было слышно… Это было странно — он знал «раскладку», диспозицию, кто и где должен был «держать левый фланг» — бойцы тут должны были сейчас быть. А были только гильзы; и даже в двух стрелковых ячейках никого не было, — только, опять же, стреляные гильзы; и даже положенных в ячейках в специально сделанные ниши бутылок-банок с горючей смесью тоже не было… Отошли?.. Почему? Оголили фланг?? Он, конечно же, не мог знать, что понеся большие потери, и израсходовав значительную часть боеприпасов, бойцы Общины отступили по команде Вовчика к зданиям Пригорка. Но это и было единственным логичным объяснением пустых окопов.

— Наши отошли к церкви! — шёпотом сообщил Андрюшка свои соображения другу, и Санёк кивнул, соглашаясь. Не оставалось ничего другого, кроме как последовать за всеми — не встречать же врага тут, в одиночку, с одними ножами?? Но вдруг в перерывах между редкими пулемётными очередями и несмотря на вой сирены, они оба обострённым опасностью слухом уловили какие-то всхлипывания…

Переглянулись.

— Может кто наш раненый? — высказал своё соображение Санька.

— Не! — отмёл предположение Андрюшка, — Наши раненого бы не оставили!

Ещё прислушался.

— Это, Сань, вон, в тупике, где траншея заканчивается! Пойдём посмотрим!

Принимая все возможные меры предосторожности, обнажив клинки, мальчишки прокрались к тупичку, из которого и раздавались странные звуки. Андрюшка лёг на дно окопа, и осторожно, снизу, сняв шапку, заглянул за поворот. Несколько секунд он рассматривал происходящее там; потом махнул Саньке.

— Пошли! — и на четвереньках пробрался в окоп.

Опасности не было — это он понял сразу. В тупичке окопа на дне лежал, раскинув руки, на спине, один из тех, с кем они тут и сражались, — и Андрюшка тут же и узнал его: Мишка, Никишин! По позе, по уставившимся в небо невидящим глазам, а, главное, по изорванному пропитавшемуся кровью на груди бушлату Андрюшка понял, что тот убит. И снег на дне окопа тоже был красным… И автомат без магазина валялся поодаль. А всхлипывал сидевший около тела пацан, — что ж, Андрюшка узнал и его: это же брат Мишки, Лёнька! Он всего на два года старше Андрюшки; когда размежевание между «общинскими» и «деревенскими» не прошло ещё остро, они и играли вместе летом, общались… А теперь Лёнька сидел у безжизненного тела брата, безвольно-расслабленно привалившись к стенке окопа, и ни то спал, ни то был в забытьи. И сквозь эту свою забытьё-дрёму тоненько и жалобно всхлипывал. Рядом на дне окопа лежала какая-то несуразная винтовка.