— Есть одно попадание! — радостно известила рация, — мы подойдём, посмотрим? Приём.

Фёдор молодец. — подумал Олег, — Дельный. Не забывает, как рацией пользоваться.

— Отставить! — приказал он в рацию, — Ещё серия.

Зачерпнул ещё побольше десятка; заглянул с крыши, по красным пятнышкам лент в утоптанном пеонами снегу прикинул коррективы броска. Метнул. «Фрррр!»

— Есть! — радостно сообщила рация, — Три попадания! Одна в край, и две почти по центру. Кажется. Смотреть? Приём.

— Идите, смотрите. — разрешил Олег, — Сообщайте…

Фигурки двинулись к мишеням.

Через некоторое время рация сообщила:

— Все, которые попали — пробили! Торчат прям! Насквозь. А один гвоздь так и вообще полностью проломил, только кончик ленточки видно! Приём. А, да, что нам, собирать их? Приём.

— Не надо. — ответил Олег, — Потом. Оставьте всё как есть, позже соберёте. Сейчас ещё испытание. Отходите. Приём.

Ну что ж. Надо будет ещё в натуре посмотреть — что за пробитие; но в общем идея себя оправдала. Удобно тем, что, в принципе, можно даже не высовываться за край крыши — выставить, скажем, перископ; определиться, кто и где засел — и метать пачкой! Чисто по площадям. Этим, внизу, нападающим, явно очень некомфортно будет, когда их с неба будут накрывать такие гостинцы! К тому же с этим и женщина справится — не участвовать в перестрелке, а бросить просто пачку гвоздей… Совсем не подставляясь, но при этом вполне себе участвуя в обороне. А корректировать можно по рации.

Да, удачная идея. Сколько у нас, три ящика этих, длинных? Надо будет пеонов озадачить; перетащить все в лифтовую будку, предварительно навязать на них ленты…

Следующим испытанием было испытание «авиабомбы» — самодельного взрывного устройства со стабилизатором, которое, по мысли Олега, должно было, как и флешетты-стрелки, создать нападающим во дворе большие трудности с проникновением в Башню. И не только пехоте, но и, возможно, бронированной машине — почему нет?.. Если сделать кумулятивный заряд…

На эту идею его навели мины, два ящика 82-х миллиметровых мин, полученных в обмен на тела в числе прочего от родственников неудачливых штурмовиков, полёгших в Башне.

Взвешивая на руке тяжёленькую «каплю» со стабилизатором, Олег сразу подумал, что, хотя миномёта у них и нет, но такая штука ведь может летать не только «сначала вверх, потом вниз», но и просто сверху вниз, — если есть откуда сбросить её на головы нападающим.

Нет, с минами всё было ясно и понятно — это было серьёзное, надёжное оружие; и оно сразу «прописалось» в одной из квартир 12-го этажа; но душа хотела заколхозить и что-нибудь чисто своё, самодельное! Наподобии того самодельного гранатомёта из трубы, неудачно так взорвавшегося при первом же испытании — Олег любил самоделки.

Итогом его раздумий над проектом авиабомбы-самоделки стала пара литых из цемента с песком и мелким щебнем корпусов, внешне действительно напоминающих авиабомбы, каких их изображали в старых сатирических журналах, где какой-нибудь буржуй-кровопийца непременно угрожал человечеству чёрной хвостатой бомбой. Стабилизаторами же служили на одной фанерки, на другой — жестянки, крест-на-крест влитые в корпус.

Изделия получились тёжёленькие, даже без наполнения ещё взрывчатым веществом или самодельным порохом, и Олег подумал, что, пожалуй, вот «авиабомбы»-то женщинам кидать с крыши будет тяжело… Хотя, если недалеко… Можно будет внутрь корпусов добавить и всякого мелкого металлического мусора — для большего поражающего эффекта, — будут осколочно-фугасные, да. Что корпуса такие, «бетонные» — это как раз не проблема. Приходилось читать, что ещё во время второй мировой, для нас — Великой Отечественной, в СССР проводились исследования: нельзя ли заменить корпуса для авиабомб, особенно для тяжёлых, фугасных, каким-либо материалом, не столь дефицитным в воюющей стране, как металл. Например делать корпуса бетонными.

Оказалось, что металлический корпус при взрыве авиабомбы даёт совсем небольшой поражающий эффект в виде осколков; на самом деле основное назначение корпуса авиабомбы — доставить взрывной заряд до цели, не разрушившись до его детонации, только. Директора заводов, постоянно озабоченные тогда поставками металла для корпусов, с большим интересом отнеслись к идее; и даже были отлиты несколько больших бомб, и с успехом испытаны. Но потом, в конце концов, от идеи всё же отказались — нетехнологично; к тому же корпуса приходилось лить из бетона существенно более толстыми и тяжёлыми, нежели из чугуна и стали, что снижало заряжаемый в них вес взрывчатых веществ, а, стало быть, и фугасное воздействие бомбы.

Но это тогда. Сейчас же Олег также решил реанимировать старую идею. Пока что просто в виде пустых корпусов. Главное — правильно ли он установил стабилизаторы; не закувыркается ли бомба, придёт ли она в цель строго носом. Детонаторы Олег рассчитывал также делать самостоятельно, и делать просто: закреплять на капсюле гильзы от охотничьего патрона гвоздь-дюбель, из расчёта, что при ударе о землю он наколет капсюль; а уж патрон наполнить каким-либо легко детонирующим составом, который послужит «заводом» для основной массы взрывчатого вещества. Ну а при наполнении корпуса просто самодельным порохом и таких изысков можно было не делать — сработает просто от капсюля! Главное, чтобы не закувыркалась…

— Ну что, готовы? — спросил он в рацию, — Посылаю первую. Сектор два. Следите как придёт в землю, носом или боком. Готовы. Приём.

Стоя на коленях, он метнул, чуть закрутив, первую; и тут же, ухватившись за перила, обрамлявшие крышу, проследил за её полётом.

Бомба, чуть покачиваясь в полёте, немного вращаясь, как в кинохронике, спикировала на расчищенный «сектор два»; при ударе о мёрзлую землю послышался отчётливый хлопок, и над местом падения взметнулось сизое облачко. Отлетели в сторону самодельные стабилизаторы-фанерки.

— Она поломалась, Олег Сергеевич! — расстроенным голосом сообщила рация, — Раскололась… Приём.

— Ничего! — ответил Олег, — подтягивая к себе вторую и вновь становясь на колени, — Это ничего. Это штатно. Не подходите, сейчас вторая придёт. Приём.

Послал по той же траектории вторую. Тот же примерно эффект, — падение, немного боком; хлопок выстрела, отскочившие в сторону «стабилизаторы». Удачно…

Тут же в рации раздался напряжённый голос Миши:

— Олег Сергеич, Ольга Ивановна сообщает — в нашу сторону по проспекту джип едет!

— Ну, и что? Мало ли кто куда едет. И не забывай в конце передачи говорить «приём», Миша, сколько раз говорил. Приём.

— Так не ездили тут давно уже никто! И, это, Ольга Ивановна говорит — на антенне белая тряпочка. Переговоры, как бы? Приём.

— Ладно, понял. Оставайся на месте, следи за обстановкой. — и уже пеонам, по тому же каналу, — Поняли? Спокойно сейчас собрали флешетты, ну, стрелки с лентами, то есть; и что осталось от бомб. Вместе с мишенями — с теми, в которые попал, — ко мне в мастерскую номер два. Особо не суетитесь, — так не наезжают, опасности не вижу; но и не тяните особо — обед скоро. Действуйте. Я — вниз. Приём.

НЕПРИЛИЧНЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ

Олег лежал в постели, укрывшись несколькими одеялами так, что наружу торчал один нос — холодно! Хотя в комнате была плюсовая температура из-за работавшего по самому минимуму жидкостного обогревателя, выше плюс пяти температур не поднималась, а это ну никак не комфорт, нет. Идти же спать в клетушки, окружающие кухню, или в саму кухню, где было относительно тепло, он считал ниже своего достоинства, что ли. Нельзя «им» слишком уж демонстрировать, что «мы вместе», — была такая мысль; всё же «они у меня», а не «мы вместе». Да и, просто-напросто он любил побыть в одиночестве.

Под одеялами было тепло — помогал «грев»: пара пластиковых бутылок с горячей водой. К утру остынут, конечно; но сейчас — вполне себе. Мёрз нос; но тут уж ничего не поделать. На голову же, на уши была натянута вязаная лыжная шапочка. Всё же не зря в старых фильмах, в мультиках изображали всяких там европейских буржуа в ночных нарядах, обязательной принадлежностью которых являлся вязаный ночной колпак, — всё это не просто так, да, если голова не в тепле — какой уж тут сон. Это он давно понял.