— Юдифь — это что-то библейское! — сказала Элеонора, оказавшись вне обсуждения, — Неужели такие имена у нас дают?

— Да что ты, девочка! — удивилась Рамона, — С какой бы стати? Это всё рабочие имена, считай — псевдонимы или клички. Как у собак, хы. Юдифь — она Маринка. У неё мать верующая; так её достала, что она специально такое погоняло взяла. Юлианна, например — Таня… Огородникова, кажется. Ну скажи, мужику ведь намного приятней трахать Юлианну, чем Таньку Огородникову с Западного района?.. Вот и я о чём. Кстати, твоё имя — Элеонора, — вполне б подошло! — оценила она, — Без всякой погремухи обошлась бы. Это бывает, хотя и редко. Вот, к примеру, Габриэлла — это её настоящее имя, как у меня — Рамона. Мамочки постарались, выпендрились. Но мне-то моё имя нравится, а она своё ненавидит; всю жизнь называет себя Галей; и только на работе, в пику мамаше — Габриэллой! Занятная девка, да…

— Может и я бы подошла? — несмело спросила Элеонора и сама испугалась, — Если вам… количеством набрать надо?..

Владимир, услышав её вопрос краем уха, отвлёкся от обсуждения деталей с Диего и в изумлении воззрился на неё:

— Элька?.. Ты что?? В лоб захотела?..

Элеонора только сверкнула на него глазами, и ничего не ответила; а Рамона даже приподнялась с дивана. Высказалась:

— Ты — вот что, Володя… Ты берега не теряй. Объект — твой; план в общем — мой; исполняем — вместе; и если твоя сестрёнка в этом пригодится — то почему бы и нет?? Или ты что, — может ещё и брезговать будешь?? Я за вас всю работу делать буду?? А твоя сестрёнка — «она не такая??» В смысле — блядь тут только я??

— Рамона, Рамона, Владимир не это имел ввиду! — поспешил сгладить неловкость Диего, — Он… Он хотел сказать, что без специфических навыков…

Рамона только отмахнулась, и к Элеоноре:

- А ну-ка встань пройдись!.. Да сними ты эту кофту, тут тепло! Ничего, рост подходящий; и фигура хорошая, бюст… Мужикам такие нравятся. Голову помыть только. Взгляд вот излишне наглый. Хм, хотя и на таких есть охотники; ну а если постились несколько месяцев — то и вообще… Вот губа у тебя порвана — это нехорошо!

Владимир замолчал, но сидел как на иголках; а Диего его вполголоса успокаивал:

— Да ничего с твоей сестрёнкой не будет! Это Рамона так — специально нагнетает, есть у неё такая черта. В каждом деле нужен профессионализм, так что твоя сестра просто профотбор не пройдёт, успокойся.

Но, на беду, последние слова услышала и Элеонора, и тут же «закусила удила»:

— Рамона, ну и что, что губа порвана — заживает! Зато я танцевать умею хорошо. И ещё у меня девочка есть на примете — вообще профессиональная танцовщица, — из Мувск-Шоу-Балета, слышали? Ей предложу! — и, сузив зло глаза, бросила взгляд на Владимира.

Тот еле сдержался, чтобы не встать, подойти, и не отвесить ей пощёчину. Вот теперь он узнавал свою сестрёнку, привыкшую всё делать по-своему! Теперь она, значит, решила в проститутки записаться!.. Ну!..

— Владимир, Владимир, это они так… — успокаивал его Диего.

— Танцевать — это хорошо! И всегда хорошо, когда у мужчин есть выбор. — одобрила Рамона, — Мы им такое шоу устроим — на том свете вспоминать будут!

— Только она, кажется, девочка… — вдруг, спохватившись, поправилась Элеонора; и бросила на брата уже испуганно-виноватый взгляд. До неё дошло, что это уже не теоретический разговор; и не участие в «операции «Картошка», или даже в заманивании гопов «на живца», — тут всё всерьёз. И тут не будет за спиной надёжного Толика с большим пистолетом!

— Девочка — это нехорошо… — не одобрила на этот раз Рамона, — Целку, знаешь ли, терять надо в более подходящей обстановке; и не с толпой голодных мужиков. Хотя мужики на целку падки… такие бараны!

— Да её этим летом едва-едва в лесу бандит не трахнул! — сообщила Элеонора, — Она сама рассказывала.

— Ну так не трахнул же! И потом… — Рамона закурила очередную вонючую сигарету и опять легла на диван, пожаловалась Диего:

— Кабальеро, опять поясница болит!..

— Тебе нужно быть осторожней, mi querido! — сокрушённо сказал он ей, — Вот ребята уйдут, — я тебе спину разотру мазью.

— Это всё последствия спортивной травмы, — сообщил он Владимиру, — Ты же знаешь, она из гимнастики. Не бережёт себя, — вот утром опять вместе со всеми книги таскала, а они тяжёлые! И дочку бы ей на руки брать не надо — но как не дать матери ребёнка на руки взять? Вот так и мучается.

Рамона же опять обратилась к Элеоноре:

— …и потом, — ты сама-то… Сама-то чего в бляди рвёшься? Ты извини, — я без красивых синонимов: ну там путаны, ночные бабочки и так далее, — я чисто по существу. Тебе-то это зачем? Ты сама-то когда спала с мужчиной за деньги? Или не за деньги — за интерес?..

— Впрочем… — она усмехнулась, — «За интерес», считай, каждая спала. Просто интерес разный.

Элеонора ответила уже без прежнего запала:

— Я в… я в бляди не стремлюсь; но вы же сами говорите, что это, по сути, спецоперация. А никакое не блядство. В спецоперациях я участвовала. В опасных, да! И в меня стреляли! И я стреляла! Один раз уложила из макарова здоровенного кабана, центнера в полтора весом; раньше, чем он до своего дробовика дотянулся!

— Ну да, ну да, — спецоперация! — подтвердила Рамона, — Да ты не трусь, — если с клофелином всё грамотно сделать, то до секса, как правило, и дойти не успевает. Ну, посмотрим. Насчёт этой девочки, что ты говорила, из Мувск-Шоу — тоже интересно!

Детальное обсуждение операции продолжилось.

ТЯЖЕЛО БЕЗ ЖЕНЩИН

— Сука, как же скучно, как же заебало всё это!! Ыыыы!! — шагавший из угла в угол «Главный по объекту номер шесть», старший капитан Богдан Прешибайло пинком перевернул стул и зарычал.

Служба и правда была скучна. Нет, по нынешним временам на «скучность службы» обижаться было грех, — не в окопах сопли морозить; не по сельхозкоммунам налоги собирать, рискуя или пулю схлопотать, или инфекцию получить; даже с охраной топливных баз и продскладов не сравнить, — на них хоть время от времени залётные банды покушались. На Арсенал, на «объект номер шесть» давно уж никто не покушался — отбили охоту. В своё время сюда свезли вооружение и боеприпасы с трёх расформированных в/ч в пригороде, плюс то, что не успели разграбить-растащить в РОВД; заняв под это трёхэтажное здание бывшего кадетского корпуса. Вокруг — парк, дорожки, плац, ограда; забор увили колючкой, натыкали мин; потом, поздней осенью ещё добавочно насыпали-накидали «лепестков» прямо по снегу — теперь сунуться к стенам с колючкой мог только самоубийца. С топливом и жратвой было нормально — бывший до Богдана тут старшим полкан поставил дело так: едете за получением боеприпасов — озаботьтесь тем, чтобы привезти всё, ранее заказанное по рации Арсеналом. Иначе будете бессмысленно дудеть в клаксоны перед шлагбаумом и переругиваться с постовыми, под прицелом крупнокалиберных пулемётов. Случившаяся однажды попытка прорыва под лозунгом «Да пошёл он нахер, старый пень; будем мы ещё тут по его заказам по продбазам шарахаться! Что он нам сделает, козлина вонючий!!» была пресечена очередью 12.7-го по капоту тащившейся по «змейке» к воротам Татры.

Больше объяснять никому ничего не понадобилось. Жалобы в Центральный Штаб остались безответными, — там больше ценили полковника за то, что он по возрасту, по убеждениям, и по некоторой шизанутости характера был бессребреником; на возможности обогатиться, сидя на таком хозяйстве, плевал; гарнизон свой держал в строгости, и порядок в Арсенале обеспечивал. Грузовик с разбитым в хлам двигателем оттащили подальше, и стали в дальнейшем использовать для тренировки расчётов и пристрелки. Ну и для развлечения, конечно — окна в окружающих домах давно уже все выбили.

Богдан получил сюда назначение не так давно, незадолго перед Новым Годом, на замену старого полкана, психика которого, увы, всё же не выдержала длительного нахождения в замкнутом коллективе — он начал видеть в одном из сослуживцев свою покойную жену, а в другом — дочку, находившуюся ныне в Европе. Некоторое время на чудачества старика смотрели сквозь пальцы; озаботившись только когда он в очередной заказ заложил женские прокладки и средства для лечения молочницы, с чем имела проблемы его покойная жена. Кроме того, он освободил «дочь» от нарядов, что ещё можно было бы стерпеть; но однажды ночью он попытался исполнить свой супружеский долг с «женой». Спрятавшийся от поползновений старого маразматика в радиорубке воин связался со Штабом, и заявил, что или старика обследуют, или он сам выпишет ему свинцовую пилюлю от всех болезней. После этого Штаб был вынужден принять меры: старика выманили из его крепости под предлогом выбора модели прокладок, и повязали при активном участии его «жены». А у Богдана, хорошо проявившего себя ранее в боях с родионовцами, стало быть человека заслуженного и верного, открылась синекура — возможность протащиться на тёплом сытном местечке. Причём всего-то и надо было что поддерживать заведённый стариком порядок. Но кто же знал, что скука — это такая мука!..