— Отлично. Теперь собственно стрельба. Старайся не щуриться и не целиться долго… От цели к цели не руку переноси, а поворачивайся всем корпусом. Старайся в каждую цель всадить по две пули, максимально быстро. Но если на тебя бросились — то хотя бы по одной; и начиная с того, кто ближе. Давай-ка попробуем… Значит смотри. Ты отворачиваешься. Я ставлю развёрнутые книги; вот, которые открытые, — видишь не обложку, а белую страницу — стреляешь. Сначала три штуки — чтоб ты знала. Стрелять только по команде! — я отойду, чтоб меня не зацепила. Так. Мы же всех предупредили — не будет тревоги?

— Всех. Диего пока в подвал никого не пустит.

Он расставлял книги и параллельно продолжал:

— Хорошо. Имей ввиду — тут, в помещении, будет сильно по ушам бить. Сразу настройся, что звук будет оглушительный, чтобы не теряться. В общем ничего страшного, но надо иметь ввиду, чтобы не растеряться. На отлетающие гильзы тоже не обращай внимание; твоя цель — гарантированно всадить по пуле, — по одной пуле! — в каждый разворот. Рикошетов тут тоже не будет — книги вокруг. Готовься…

Он отошёл к ней, присел на всякий случай, и скомандовал:

— Огонь!

Бах-бах! Бах! Бах!! — вспышки из ствола в полуосвещённом подвале, отлетающие в сторону гильзы; почти бесшумно в грохоте выстрелов свалившаяся с подставки развёрнутая книга.

— Хорошо… Смотрим.

— Мне показалось, что я первый раз промахнулась. Потому и…

— Ничего. Не спеши. Быстро стрелять важно; но важнее попадать. Так… да, ты попала три раза, в каждую по разу. Вот, гляди, оценивай. Здесь и здесь — по центру, а тут — в край. Не спеши, главное — не спеши… Давай ещё раз.

Элеонора с большой неохотой отдала пистолет для тренировок — патронов мало. Решающим доводом было то, что «если получится — патронов будет сколько угодно; если не получится — патроны нам больше не понадобятся!» Это сработало, да. Упёртая сестрёнка всё же хотела участвовать «в спецоперации»; чтобы доказать брату свою нужность, обученность, показала свои навыки в обращении с пистолетом… действительно, умеет; поднатаскал её в стрельбе этот её Толик. Даже пыталась тут суфлировать, что-то тут подсказывать Рамоне, пока Владимир её не выгнал — инструктор должен быть один. Честное слово, идти самому и одному было бы проще…

Рамона в кабинете Диего инструктировала доверенных девушек. То есть тех, кто были посвящены в саму суть «спецоперации «Арсенал», как окрестила Элеонора готовившееся мероприятие, — по другому-то как не назови, будет звучать похабно. А так вроде бы и ничего. Вот была же шпионка Мата Хари… Та ещё была… но даже в историю Первой Мировой вошла. Посмертно, правда, — расстреляли. Но ведь не блядь! — шпионка!

Доверенных, допущенных к глубинному плану «спецоперации «Арсенал» было всего четверо: она сама, Рамона; Галя — Габриэлла, разбитная, полностью отмороженная девка; Элеонора — настоявшая всё же на своём «личном участии, «…потому как западло, Вовка, под такое дело девок подпрягать; да ещё с детьми, а самой в стороне стоять! А губа, — губу тональником замажу; вон, у Рамоны есть»; и Гузель.

Когда всё это так плотно завертелось; и, по возвращении в Нору Гузель сразу и без обдумывания дала согласие на участие в «Арсенале»; и стало ясно, что план Рамоны реально движется к воплощению, — он, Владимир, чуть было не дал задний ход. Разговоры разговорами, планы планами; но когда он в спокойной обстановке, без посторонних, ещё раз представил планируемое, — он схватился за голову! Это сумасшествие какое-то — подставлять отмороженной голодной солдатне свою сестру и любимую девушку в призрачной надежде всех «обхитрить», в идиотской надежде на «удачу», что всё сложится как по нотам… да он с ум сошёл, когда только и начинал обсуждать это, когда и вообще слушал Рамону с её диким планом! А Рамона — то ли «на веществах», или реально отмороженная; и ни своей жизни, ни судьбы своих близких ей не жалко!

Примерно в таких выражениях он пересказал своё отношение сестре и уже посвящённой Элеонорой в суть плана Гузели. И… буквально наткнулся на стену.

Элеонора в самых красочных выражениях поведала брату, что он «зря её за маленькую девочку всё ещё держит», что она «такого повидала, что ему и не снилось!»; что «она давно уже сама определяет свою судьбу, и пусть брат в неё не лезет!»

Гузель же молчала, опустив глаза; а потом, когда они с сестрой уже вдоволь наорались друг на друга, подняла голову и жёстко, с сухими против ожидания глазами (ему казалось, что она плачет) сказала, что даже если они все откажутся — она пойдёт туда одна и «будь что будет». Что если есть хоть какая-то возможность помочь общине, хоть микроскопическая — она её использует. Возьмёт вот Орлика, оседлает, — пусть Элеонора расскажет, как найти ту гостиницу «Спорт», — и поедет к Рамоне. Потому что. Вот так.

Кляня себя за то, что сразу, ещё у Диего не обрубил этот дикий теперь на его взгляд план, Владимир был вынужден сдаться. Хорошо ещё что Наташе решили ничего не говорить; как и всем остальным в Норе, — по делу едут, есть возможность, план будет доведён позже; а пока не ко времени. И всё. Вот.

— Девочки, я вам свой собственный арсенал показываю не для того, чтобы научить всем этим пользоваться, — на это времени нет. Но для того, чтобы вы хоть знали, где и что есть, — на всякий случай. Мало ли что. — говорила Рамона, вертя в руках большую, плоскую квадратную пудреницу.

— Вот здесь съёмное донышко — заточенная квадратная пластина. Нет, не сюрикен — это вы фильмов насмотрелись; лёгкая слишком; но резануть ей можно вполне себе от души. Метнуть, впрочем, тоже — но только в крайнем случае; говорю же — лёгкая.

Девушки со вниманием слушали. Арсенал бывалой «мадам» внушал…

— Духи вот. Коко Мадемуазель от Шанель, мои любимые. В донышке флакончика, вот, под клейкой этикеткой — углубление. Там — клофелин. Но это уж я сама. Дальше глядите. Освежитель воздуха, — я всегда говорю, что не выношу вони казарменной. Это действительно освежитель воздуха. Но в нём… вот, внизу вставлен другой баллончик — экстракт перца с СиЭсом, отрубает зрение и глушит дыхание на раз! Не фатально, конечно, но по времени достаточно. Можно в помещении — он пенный, по объёму не разойдётся. Вот так вот достаётся, чтобы знали. Заколка вот для волос, пластмассовая на вид. В ней — лезвие. Вот так извлекается. Перстни — нельзя; перстни — слишком броско, привлекают внимание. Браслет вот… тоже. Тебе, Гуля, дам; тебе по сценарию подойдёт…

Гузель молча кивнула.

Когда они вновь, уже с Гузелью, приехали к Диего и Рамоне, «мадам» от неё была в полном восторге: красивая высокая девушка, с отличной фигурой; густые волосы цвета воронова крыла ниже лопаток; гибкая как змейка; с отличной хореографической подготовкой; и, к тому же, с ярко выраженной восточной внешностью.

— Чуть подправим; веки, насурьмим — будешь у нас японка! Японок таких высоких не бывает; но кто этим сейчас будет озабачиваться! — хлопотала вокруг неё Рамона, — Будешь Мияки-тян. Устроит, нравится? Ну вот, Мияки-тян. Мужики падки на экзотику… Уй, ты какая! Отличные волосы! — уложим в высокую причёску, как на картинках; в причёску, чтобы держалась — стальные, крашеные в дерево, спицы. Очень хороша, да! Жаль, раньше ко мне не попала! — я бы тебя без конкурса взяла!

И, понизив голос:

— Хотя Элеонора сказала, что ты девочка? Милочка, — ты точно представляешь, на что мы идём? Всё ведь может получиться совсем не так, как мы рассчитываем!

Гузель только взглянула угрюмо:

— «Всё это» не столько вам, сколько мне надо, моей семье, моей общине. Девочка, не девочка. — это к делу не относится…

— Парень у тебя есть?.. — спросила Рамона, глядя пристально.

— И это к делу не относится!

— Ясно… — пробормотала Рамона еле слышно, — Несчастная любовь… бывает. Ну ничего. Может и обойдётся.

И вслух:

— А вот взгляд этот угрюмый убери. Смотри бодро-весело. Мужики любят весёлых и отвязных, — вот, как Габриэлла. В конце концов и помирать можно со смехом, — ты уж мне поверь!