Пальцы, вроде, у Эльки были все на месте; а синяк на припухшей и вроде как надорванной губе чуть спал вроде бы. А может мне показалось.

Батя достал свой айфон, включил; и предложил Пагару фотку ему перекинуть по блютусу, чем они и занялись — другим обитателям башни показать.

Толян проворчал:

— Чо-то она бледная какая-то! И синяки под глазами — не кормите что ли, бляди??

Пагар, не поворачиваясь в его сторону, продолжая чо-то там тыкать в смартфоне пальцем, с достоинством ответил:

— Не бледная, а нормальная — освещение такое. Кормят её тоже нормально — всё как положено. Кстати, не «не кормите», а «не кормят» — это не моя подопечная, прошу опять себе заметить, я лишь посредник! Я у вас её не крал; напротив — по мере сил способствую её возвращению! И потому ваше «бляди» тут как минимум неуместно!

Толик промолчал, только щека дёрнулась. Конкретно его Пагар этот умывает; другой бы раз Толян не смолчал; но тут другой случай — хорошо ещё что за «бляди» извиняться не заставил или там штраф какой. В натуре падла! Только что Толян пожелал:

— Чтоб другой раз на фото была с растопыренными пальцами — хочу посмотреть, не поломат ли у ней маникюр! И не дай бог поломат!

Пагар лишь ухмыльнулся, принимая пожелание-заказ к сведению. Какой нафиг маникюр! — давно уже не делали в Башне никто маникюра; только что на Новый Год женщины; впрочем, Белка за своими руками всегда следила.

Они всё скачивали фотку на батин телефон; и что-то сконнектиться не получалось; а я смотрел на его аппарат, и думал, что там, небось, много интересного — если б в фотки залезть да полистать, наверное, много что можно бы было найти занятного: какие-нибудь детали интерьера, может архитектурные какие моменты… чтоб на след выйти.

Батя с Толяном, ещё когда я больной лежал, на центральный рынок давно уже смотались — поспрашивать, фотки показывали. Народу на базаре, говорят, почти не было — бóльшая часть торговцев ушла, или отсиживалась, или передохла в эпидемию — даги, кстати, которые раньше рынок держали, говорят, кони двинули всей диаспорой; во всяком случае сейчас рынок был пока «ничей» — без охраны, но и без «входных билетов». И вообще Центральный рынок заканчивался — торговля перемещалась на маленькие рыночки, буквально в пару столов, внутри кварталов. Чтобы далеко не ходить. Да и с товаром стало туго. Особенно со жратвой.

Кто-то всё же, Толян говорил, указал на пару павильончиков, где, вроде бы, крутились на тему пленников и выкупа — но все павильоны стояли холодные, пустые; там уже похозяйничали до них, лежали только мёрзлые трупы — народ возле базара крутился ушлый. Так что там следов не было.

Толяну, глядевшему на их манипуляции с телефонами, видимо похожая мысль в голову пришла; так что он, когда Пагар уже встал и заталкивал в карман свой телефон с блокнотом, в котором помечал «наши встречные предложения», решился, и зарядил немного ёрничая, но по сути серьёзно:

— Сударь!.. Или как там сейчас принято обращаться в сопредельных вам кругах. Вот вы свой прóцент на этом деле поднимите, так…

Пагар, застёгивая куртку, только скептически ухмыльнулся, как бы уже зная, о чём базар пойдёт; а Толян продолжил:

— А если бы вам, как деловому человеку, предложили долю в несколько раз превышающую ваш прóцент… за… вы меня, надеюсь, понимаете?..

Опять этот «цыганский слэнг», хы.

Ясно, что этот вариант мы тоже обсуждали: попробовать перекупить посредника, чтоб вывел нас напрямую на похитителей.

Тут дело даже не в экономии; а в том, что, во-первых, во время «передачи» могли случиться накладки. Опасное и нервное это дело — обмен пленников на ништяки; мы это ещё по двум обменам с «крестьянами» знали. А тут мы бы рулили ситуацией; и можно было бы как-то ночкой… да с бесшумным оружием — Толиковым АПБ… «вы ж меня, надеюсь, понимаете; я ясно выражаюсь?.».

Во-вторых, и это главное, — «решив свой вопрос сами» мы чётко давали понять окружающим, что с нами такие фокусы не пройдут! Это вон — в садово-огородных товариществах, ныне коммунах, воруйте девок и продавайте потом за морковку; — а у нас это чревато! И — головы на пики, на забор, как Толян прошлый раз — чтоб неповадно было! Очень это дальнейшему повышению рейтинга Башни поспособствовало бы!

Всё Пагар, в общем, понял; но только скривился, как бы показывая, что только такой недоумок, как Толян, мог додуматься ему, деловому человеку, такое вот предложить!..

И ответил как бы нехотя, презрительно, через губу:

— Да вы с ума сошли… Есть деловая этика. Сдать своего нанимателя — что я, по вашему, сумасшедший?.. Мне и мой бизнес, и моя голова пока ещё не надоели!

Вот так вот, да? Понятно было по тону, что базар тут бессмыслен — ишь, сука, «бизнес» у него! Бизнесмен уев!

Батя тоже так понял, и не встревал; Толян же только проворчал:

— Вполне возможно, что и сумасшедший. Если таким «бизнесом» занимаешься; откель мне знать. Вот и спросил.

— Вы спросили — я ответил! — с достоинством таким ответил Погар, и направился, предворяемый батей, к выходу. Торг на сегодня был, как понимаю, закончен.

Олег проводил посредника до выходной двери подъезда; отпер её, выпуская того из Башни; даже через силу пожал ему руку, прощаясь; сказав себе, что «что мы выпендриваемся, реально, никакой он не стервятник, а просто делает своё дело; у нас своё — у него своё…» — просто этот «цыган» Хусаинов здорово отношение к посредикам подпортил; когда сначала вполне по деловому на посредничестве заработал, а потом по беспределу на Башню банду навёл.

Кстати, и о нём… Прощаясь, Олег напомнил:

— Константин, про Хусаинова-то разговор был, помните? Вы обещали поспрашивать… в ваших кругах. Может быть кто-нибудь за него всё же впишется? Ну, там что клану вояк он поднасрал, это понятно; но может какие родственники?.. родня, семья там?.. Мы бы со скидкой, а?

Спускаясь с крыльца Пагар покачал отрицательно головой:

— Нет… не нужен. Никто в него не вложится. Сами понимаете: всё, что на нём и с ним было, также и нычки по городу, вы, конечно же, уже сняли; а сам он, «голенький», никому не интересен: выкупить его, а потом ждать пока он вложенное отобъёт?.. Нет, не такой он ценный кадр.

«— Скорее конкурент!» — закончил Олег про себя его мысль; и покивал понимающе:

— Оно так, оно понятно, конечно… «В работу»?.. Работник из него тоже… ну ладно, что уж, будем думать. Ну, до скорого.

Повернулся, поёживаясь под ледяным ветерком, прикрывая шею шарфом чтобы не простудиться, и вернулся за дверь, скрежетнул засовом.

Стоявший там же, за спиной, в проходе Толян понимающе кивнул:

— Не берут?

— Нет… слышал же. Вообще не вписываются, низасколько.

— Отдать хоть за сколько; хоть за половину «от мужика»! — посоветовал стоявший там же рядом с Толиком Крыс, с некоторых пор старавшийся быть практичным в деловых вопросах, — За половинную от раба-пеона цену-то пойдёт?..

— Вообще не берут, говорю же. У него специальности никакой, только что маклерствовать — и, видать, не очень о нём хорошего мнения его бывшие коллеги: не вписываются — знают, что кинет. Придётся его, видать, того!.. — Олег вздохнул, примиряясь с мыслью что «незаработанные деньги — всё равно что деньги потерянные».

— Отдать тем родственникам вояк — пусть они его сами «того», а нам за него бы хоть четверть, пусть хоть ещё пару магазинов к ТТ! — вслух подумал практичный Сергей.

— Колено и локоть ему прострелить — и отпустить! — предложил Толян, — Пусть поползает, поработает «наглядной агитацией» на Башню — покажет, как у нас «любят» наводчиков!

— Да и так никто в этом не сомневается! — отмахнулся от зверского предложения Олег, — Пошли, что ли, обсудим дальнейшие расклады.

Уже в бывшей квартире Устоса, в «совещательной», Олег объяснил родственникам-соратникам свой внезапный «поворот» в предложении обменного товара от того, которого много, и который объёмный, к товару малогабаритному и дорогому.