— Да ладно! — вновь прервала её Лика, — Ты не отвлекайся. Сейчас Совет закончится, — мне надо будет старшим рассказать, как ты тут очутилась. А ты всё с пятого на десятое. Ты давай по существу рассказывай, как вы вдруг здесь оказались.

— Я ж и так по существу! Ой, девочки, я так счастлива, что я снова здесь! Вы просто не представляете, что «там», «в мире» творится! Я так счастлива, так счастлива!..

— Валька! Тебе говорят — не отвлекайся! — прикрикнула на неё и Аделька, — Говори по существу, — почему они тебя сюда привезли, и почему они эту Белку-Элеонору тут ищут!

— А. Да. Вот. Я же у них, у Оли и Люды, всё выспросила. И про эту Элеонору тоже. Как бы между прочим. Да они сами рассказывали… они хорошие! А потом… потом я историю придумала, что Элеонора сбежала; и что её сюда увезли, попутной машиной, чтобы от этих чурок спрятать, — и потому её мной и подменили! И так всё… правдоподобно всё им рассказала… да.

— Зачем?

— Чтоб сюда попасть. Домой.

— Вруша!

— Оооййй, девочки, вы просто не представляете, что мне пришлось пережить! — отставив в сторону большую кружку с парящим чаем, и не выпуская из другой руки надкусанный пирожок, разрыдалась Валя, — Там такой ужас, такой ужас! Вот, Олька, может, уже и неживая!.. Я бы всё отдала, чтоб обратно вернуться! Потому и соврала!

— Теперь этот, Толик, психует! — сообщила ей Наташа, — Пристрелить тебя грозился. Всё из-за твоего вранья!

— Ты, Валька, всегда была вруша! — неодобрительно сообщила ей Лика, — Помнишь, как тогда, в Китае, ты мой костюм для «Сафари-танго» по ошибке в свой чемодан засунула, — и так ведь и не призналась потом!..

— Ой, Лика, ну что вспоминать!.. Девочки, не отдавайте меня ему! — это страшный человек! — заторопилась Вера сквозь всхлипывания — Он, ну, когда меня поменяли… они ещё тогда этих, меняльщиков, взорвали вместе с машиной; а одного живым взяли! — так они его избили до крови, потом пытали, — вот этот вот Толик и пытал! Там крики были на весь дом, я думала умру от страха; я думала меня потом тоже будут пытать! А потом его на ночь в морг к трупам заперли! Да-да, у них там свой морг с трупами, кого они все убили — они всех туда стаскивают!.. И туда его, искалеченного, заперли! — мне потом Люда рассказала. И он там с ума сошёл, за ночь! Это такой ужас, такой ужас!..

— Кошмар!..

— Не едят хоть? Людей, в смысле. — с явным недоверием спросила Настя.

— Да. Нет… не едят. И я тогда для себя решила: совру что угодно, навру с три короба, — но чтоб меня сюда, обратно, привезли! Они могут — вы же видели, они сильно вооружённые! Они всё могут! Вот я и решила… де-е-евочки, не выдавайте меня-я-я-я!.. — она расплакалась навзрыд.

— Дура, кто ж тебя теперь выдаст! — все тут же принялись успокаивать подругу, гладить её по спине, по вздрагивающим от рыданий плечам, — Мы своих не выдаём, мы же Коммуна! Зря только вы с Олькой убежали. Зато, конечно, очень вовремя вы пришли, — вон, Вовчик сказал, что если б не эти «трое из леса», их бы… не дошли б они назад, да. Так что всё не зря. Не реви, Валька; никто тебя не отдаст им. Посидишь в чулане с Леонидой; а потом, как они уйдут, выпустим. Ты теперь дома!

— Ой, девочки, я такая радая! — воспрянула вновь духом Валя, и вновь впилась зубами в надкусанный пирожок.

Некоторое время все понаблюдали как она ест, и вновь посыпались вопросы:

— А что, в Мувске есть ещё живые, много? Тут «Радио Свободных Регионов», РСР, передаёт, что там поумирали все; что каннибализм; что весной Регионы просто, без боя, войдут в Мувск… чисто, говорят, трупы с улиц поубирать останется!

— А в этой Башне их много?

— А кто у них главный?

— Чем живут?

— А вот ты говорила, что на них военные с танком наезжали — и что?..

— А почему ты говоришь, что они себя «крысы» называют, и что «Крысиная Башня», — там что, крыс много?

— А пацана этого как на самом деле зовут? — это уже влезла с вопросом и Зулька.

С трудом проглотив огромный кусок пирожка, запив чаем, Валя отвечала сразу всем:

— Много живых, я видела. Не то чтобы так уж «много», но есть. Не как прежде, конечно… машин почти нет, только у бандитов! А Администрация, говорят, за стены «Зелёной зоны» после эпидемии совсем не показывается, и что там делается никто не знает! Но радио — работает! Там говорят, что весной наоборот они Регионы обратно вернут! В Башне их немного. Я всех-то не видела, но, кажется, эти вот — основные. Ещё рабочие там… У них главный — Олег зовут, пожилой такой дядька, он там остался. Кушают что? — запасы. Они как бы много запаслись, с самого начала, я так поняла. Они мне не рассказывали, конечно; но я так поняла — когда на кухне помогала. У них много покушать, и разное. Картошка там, макароны. Ой, девочки, я там сгущёнку опять кушала; чай со сгущёнкой… и какао растворимое даже дали! — это такое блаженство! Что? Военных они всех поубивали. И… и в тот же морг всех поклали, а танк этот там же рядом стоит, горелый. А поубивал их, мне Люда сказала, этот вот мальчишка — вот который здесь сейчас; его Сергей зовут, и ещё у него кличка «Главный Крыс». А дом называют «Крысиная Башня» потому что у них там на входе написано «Мы — крысы», и ещё над подъездом морда крысы нарисована. Только она вся побитая уже — в неё там этот танк стрелял из пулемёта.

— Прям пацан этот вот всех там поубивал? — не поверила Зулька, — А танк?

— Ага. И танк. А этот Толик — он у них самый палач. Жестокий самый, всех пытает! А который Бабах, его вообще-то Женька зовут, — он нормальный. Прикольный даже. Он ко мне подъезжал, только мне тогда не до… не до этого самого было; я всё думала как сюда, домой вернуться! Ой, девочки, я так рада!..

— Слышь, Зулу! — хмыкнула Лика, — А ведь, помнишь, когда гадали под Новый Год, — тебе мордочка крысы тенью всё высвечивалась! А ты ещё спорила: «- Собачка это, не крыса — собачка!» Помнишь? — смеялись ещё?

— Помню. — буркнула Зулька, не считая нужным вдаваться в воспоминания; и тут же переспросила у Вали:

— А у них, это… ну, у парней, у этих — Толик-то понятно; а эти — Женька который и этот… Сергей; у них… девушки есть?

За столом все прыснули; Вера так и вообще зашлась смехом:

— Вот Зулька, вот молодец! Вот это по-нашему! Сразу быка за рога; сразу по существу!

— Зульфия! — строго сказала Настя, — Это что — самый важный вопрос??

— Самый! — дерзко ответила девчонка, — Для меня, например, самый! Я уже задолбалась с этими общинскими общаться — одна малышня! — и до этого — с этими, с Витькиного отряда уродами! Ни поговорить, ничо! А тут — видно, пацан… нормальный.

— Крыс к тому же! — подколола Верочка, — Автомат. И два пистолета! Не хухры-мухры, завидный жених по нынешним временам!

Все грохнули смехом. Только Зульфия отнюдь не смеялась:

— Ржёте всё, ржёте? Давайте-давайте, ржите; так тут, в деревне, и застрянете — картошку окучивать! Ни пацанов нормальных, нифига!

— Был один… нормальный. И того… — щека Адельки дёрнулась, она стиснула кулаки; но никто не обратил внимания:

— Правильно-правильно, Зуль, это по-нашему, по-коммунарски! Видишь дичь — хватай, не теряйся!

— Зуль, а ты на какого нацелилась, — на молодого, или который постарше? Оставь уже нам этого, Бабаха — на развод!..

— Не, она хищная, — обоих заберёт!

— Ой, Зулька, ой, Зулька… Нету тут Гузели — она б тебе дала!.. ишь, пацанов у коллектива отбивать!

— Хи-хи. Хи-хи-хи-хи!..

В кухню заглянула озабоченная хозяйка:

— Девоньки, посыльный со штаба прибежал, говорит «команда — в ружьё!» С колокольни, говорит, видно, что с деревни люди кучкуются — неровен час опять на нас пойдут.

— А Совет??

— Совет прервали; Хорь велел всем занимать позиции! За Вадимом Рашидовичем послали тоже, он не на Совете. Я сейчас тоже пойду…

Все стали торопливо вставать, оглядываясь в поисках верхней одежды и оружия.

— Видишь, Валь, и у нас свои сложности… да ты не бойся, не бойся — отобьёмся! Не в первый раз. Ты не показывайся пока, сиди здесь.